«Все споры и войны кончаются миром»

Литература всегда держала руку на пульсе времени, не может молчать она и сейчас, когда народы страны и республики озабочены событиями в Чечне и других регионах страны, еще недавно представлявшей собой единую семью народов. Сегодня «Дагестанская правда» публикует интервью своего корреспондента с председателем правления Союза писателей Дагестана, народным поэтом республики Расулом Гамзатовым.

— Озабоченность чеченскими событиями заставляет каждого жителя Кавказа задумываться над тем, что ожидает нас завтра. Многие опасаются расширения зоны военных действий, говоря, что история повторяется, проводят аналогии с Кавказской войной. Что Вы думаете об этом, Расул Гамзатович?
— В истории не бывает однозначных повторений. Она повторяется всегда в новом качестве. Наша задача — совершенствовать ее в лучшем качестве. А второй Кавказской войны не будет. Отрубленная голова не вырастает вновь. Народы Кавказа многое пережили в своей истории. Это наша история, и она нам дорога.
Что бы ни происходило, у нас общая дорога с Россией. Хотя в самой России всегда было разное отношение к Кавказу, к прошлой Кавказской войне. Еще Пушкин говорил: «Смирись, Кавказ, идет Ермолов». А Тарас Шевченко призывал к борьбе: «Поборитесь, вы победите».
Стоит ли выяснять теперь, кто из великих был прав, кто неправ. Сейчас самое лучшее, чтобы на Кавказе воцарился мир. Без мира невозможно будущее.
Примером миролюбия и бережного отношения к истории служат гунибцы. Здесь на праздниках Белых журавлей принимают как самых дорогих гостей людей, приезжающих из разных республик и стран. Здесь под русскими березами и дагестанскими тополями похоронены и горцы Шамиля, и солдаты Апшеронского полка, погибшие в Кавказской войне. Гунибцы берегут их могилы, как свою историю.
Кавказская война унесла многие десятки жизней русских солдат и кавказских джигитов. И тем, кто сейчас вновь поднимает знамя Шамиля, надо помнить, что Шамиль к концу своей жизни, лучше познав Россию, завещал народам Кавказа жить в мире с ней.
Любая война оканчивается миром. Чем раньше люди вспомнят об этом, тем меньше горя принесут друг другу. Война на родной земле позор, она, как драка братьев в родной сакле. В сакле должен царить мир и взаимное уважение.
Нам, дагестанцам, больно видеть горе чеченцев, но не меньшую печаль в сердцах вызывают слезы русских матерей. Хватит горя нашей многострадальной земле! Мы хотим, чтобы в наших очагах горел огонь тепла и счастья, чтобы в наши сакли входили только добрые гости.
— Война разрушает не только мир и дружбу людей, но и все созданное культурой народа. Гибнут духовные ценности. Есть ли возможность как-то помочь чеченской культуре?
— Невозможно смотреть спокойно на то, что делается. Чеченский народ несет невосполнимые утраты. Гибнут дома, города. Но это можно восстановить, хотя это, конечно, варварство. Когда я слышу, что уничтожена уникальная библиотека в Грозном, — мне горько. Это была лучшая библиотека на Кавказе. Я мечтал иметь у себя многие книги из тех, что были там. Там была полная история Дагестана. Ничего не осталось от музея редких картин. Этого уже не возродишь. Разрушен дом Эсамбаева, где он хранил богатейшую коллекцию концертных костюмов, картин. Этого тоже не восполнишь.
Сейчас мы с большим трудом занимаемся восстановлением панорамы Кавказской войны Рубо. Его картины почти погибли. Это же шедевры мировой культуры. В мире всего три его панорамы: «Бородино», «Севастопольская война» и «Ахульго». Если бы это погибло сейчас? Такие потери невосполнимы.
В музеях бывают редкие картины Кавказской войны. Сейчас еле-еле собрали картины Халилбега Мусаева, племянники держат их у себя, хотя художник завещал свои картины Дагестану. 
Но это не значит, что гибель людей менее тяжела. Каждый человек ценнее, чем картина, его не восстановишь. Тем не менее, когда погибает то, что собиралось и хранилось веками, это печально. Не было бы сейчас Махмуда, Етима Эмина, Батырая, Гамзата Цадасы, Сулеймана Стальского и других, не было бы историков, которые, как светильники, хранили огонь народной культуры, — мы бы сейчас остались без света.
Мы должны сделать все возможное, чтобы прекратить это варварство. Пора всем вложить кинжалы в ножны, не направлять оружие против друзей, соседей. Народ Дагестана не хочет иметь врагов.
Мы всегда гордились тем, что у нас мирно и дружно живут люди сорока национальностей. И хотим так жить всегда. Мы любим чеченцев, мы любим русских. Мы хотим всех видеть своими друзьями. Это заветы наших великих людей — Махмуда, Батырая, Ирчи Казака. Гамзата Цадасы, Сулеймана Стальского, Эффенди Капиева и других.
— Литература — не столь быстроэффективная область, как политика. Ее воздействие более длительно. Что сегодня она должна заронить в сознание людей, чтобы завтра пробились на свет добрые всходы?
— Это старый спор литераторов и политиков. Я не согласен, что политика менее действенна. Дальновидная политика действует долго. Политиканство — оно однодневное и губит политику. Литература настоящая — она вечна, а актуальная — она быстро исчезает. И то и другое взаимосвязано. Политика нужна, но в ней надо искать зерно будущего. А в литературе актуальность — это старый спор Маяковского и Пастернака. Пастернак спрашивает: какое тысячелетие на дворе? Он в каждодневном искал признаки вечности. А Маяковский считал лучшим стихотворением то, как рабочие Китая взяли Шанхай.
Я думаю, надо гармонизировать и то, и другое. Сегодняшние раны больше болят, чем раны столетней давности. Сегодняшние события нам ближе. Надо отражать сегодняшний день, он — итог многих прошлых дней и событий, прогноз на будущее. Он вернее и точнее. Кто умеет замечать сегодняшние рассветы и закаты, тот верно смотрит в будущее. Так всегда делалось в литературе. Стихи Маяковского — как солдаты, погибшие в штурмах.
Гениальное всегда сочетается с актуальным. Гениальное на может быть не актуальным. Пушкин всегда актуален. Нет более гениальной литературы, чем литература XIX века. Она более актуальна, ее чаще цитируют, чем литературу последних десятилетий. Писали же пролеткультовцы актуально и популярно. Им все аплодировали. Безыменский, Жаров, Демьян Бедный, в хрестоматии входили, но уже при жизни забыли их. Это хоть и язвительно, но действительно. Они были все со значками, с наградами при жизни. А Пастернака и Есенина мне в школе не преподавали. Маяковского не ту часть преподавали. Но они гениальны для меня.
В то же время сейчас «демократическая культура» пришла — никому не известные писатели. Их выдвигают, они депутаты, они так называемые деятели культуры. А книг нет. Главное для писателя — произведения, книги. Удостоверение личности для писателя — книги, его паспорт, который должен стать паспортом для народа.
— Поможет ли былая дружба народов нашей страны воссоздать мир и добрые взаимосвязи? Или дружба была лишь символом пропаганды советского строя? Будет ли когда-нибудь у народов бывшего Союза «семья единая»?
— С советским строем можно спорить по многим вопросам, но он умело соединил в себе много хорошего, ценного. Дружба народов была, я сам испытал на себе, и наш народ испытал, что такое дружба народов? Она и сейчас есть. Народы никогда не враждуют. Разве сейчас с чеченским народом кто-нибудь враждует? С русским народом враждует? Разве с украинским народом крымский народ враждует? Ингушский народ — с осетинским? Дружба людей делает дружбу народов.
В последнее время все стали отчужденными. Все это делают надуманные лозунги о самостоятельности и независимости. Какая независимость?! Я не хочу ни от кого быть независимым. Как, я аварец, могу быть независимым от кумыка? Зачем? Мешает он мне что ли? Мы вместе независимы в одном государстве. А какая может быть национальная независимость? От Грузии, от Азербайджана? И к чему она?
Свобода…Разве сейчас свобода? Разве свобода поведения — в хулиганстве, воровстве, грабежах? А посмотрите на наши выборы! Это же позорище, это зоопарк, уродство какое-то. Голоса покупаются. Это вызывает неприязнь друг к другу, неискренность, фальшь. Люди из одного аула братьями жили, на одном языке говорили, потом столкнулись на депутатстве и стали враждовать. Многие стремятся к власти, она для них дороже, чем друзья, чем семья. Властители в республике не хотят упустить самостоятельную власть, народ очень обманут словами «свобода», «самостоятельность». Ну что такое самостоятельность Грузии? Была культура, всенародное уважение, любовь. А сейчас? Что такое самостоятельность Армении и Азербайджана сейчас? Кровь. В братоубийственной войне не будет победы. И что эта победа даст? Столько беженцев, заложников, фальши, жульничества. Люди стали врагами. Мать же никого не рожала врагом. Сделали из людей врагов. Появились отчужденность, озлобленность людей, потому что появились нищета и богатство. Одни делают зло от богатства, другие — от нищеты. А нищие дерутся, когда их ноша тяжела.
Все войны кончаются миром, все споры между тухумами кончались миром. Надо простить друг другу все. Иначе нельзя. Новое поколение растет. Неужели им в наследство мы оставим вражду?
У страны были очень большие возможности. А мы все меняем. Россия не устает от революций. Все надо до конца уничтожать. Россияне так любят революции! А то, чего добились, совершенствовать не стремятся.
Союз был великим. Какая была дружба! А сейчас говорят: Союз — это была косметика, обман, фальшь, что мы не знали никакой дружбы. Это не так, везде были друзья. А сейчас куда-то поехать тяжело. За границу больше ездят, чем по своим республикам. Говорят: Союз писателей — это пережиток тоталитарного режима. Ну что же космос тоже осваивался при тоталитарном режиме. Разве не отмечать теперь прошлые достижения? Победу нашу отмечает вся страна. Разве не отмечать теперь Победу? Она же была при тоталитарном режиме. Или Победу создал тоталитарный режим?
— Каков вклад Дагестанской писательской организации в юбилей Победы? Выходят ли к этой дате Ваши книги?
— Наш вклад не отличается от других. Писатели всегда были вместе с народом. Во время войны Союз писателей существовал и выпускал в Москве книги, которые сейчас издать тяжело. Сейчас дагестанские книги вообще не выходят. Чтобы помочь дагестанской литературе, организовали Фонд Гамзатова, откуда выделили средства, и сейчас издаем в Москве 8 книг дагестанских писателей. Я обратился в Правительства РФ (я член согласительной комиссии по войне в Чечне при Администрации Президента РФ), просил средства для издания чеченских книг, чтобы пополнить библиотеку книг писателей Северного Кавказа.
Для приближения Победы и писатели сражались. Некоторые, к нашему счастью, еще живы. Но мы служили не только штыком, но и пером, писали книги, были созданы большие произведения. К Победе мы готовились еще до Победы. Если книгу Сулеймана Стальского, пробитую пулями, нашли у бойца Сталинграда — это большое дело. А сын Сулеймана Стальского, поэт, на этой земле погиб. Гамзат Цадаса не только книги стихов издавал тогда, пел на весь Дагестан о Родине, послал двух сыновей на фронт, и оба, к сожалению, погибли. Алим-Паша Салаватов, крупнейший драматург, чье имя носит кумыкский театр, погиб смертью храбрых.
У меня выйдет в издательстве «Планета» книга сонетов «Журавли». Ну, я не юбилейный поэт, специального ничего нет. Я не стремлюсь к юбилеям издавать книги. Сама книга для меня — праздник.
А к юбилею Победы в майские дни я снова хочу собрать представителей всех дагестанских народов и народов других республик в высокогорном Гунибе на праздник Белых журавлей. Ведь эти журавли не имеют национальности, они символизируют память обо всех погибших на полях сражений. Не зря в разных уголках бывшего Советского Союза воздвигнуто 24 памятника Белым журавлям. Это говорит о том, что всех нас объединяют общая память, общая история, общее родство. Как же мы можем идти войной друг на друга?
— А что намечается к юбилею Дагестанской писательской организации?
— Юбилей будет как настоящий праздник. Я участвовал в юбилее писательской организации России на торжестве в Колонном зале. Это было прекрасно, что вновь собрались вместе представители еще недавно единой, мощной, многонациональной литературы. И собрались не для того, чтобы спорить. Еще Горький говорил, создавая писательскую организацию Союза, что нам не командовать друг другом надо, а учиться друг у друга.
Но многие организации против сохранения Союза писателей, говорят, что писательская организация придумана Сталиным. Хотя не все придумано Сталиным, и не все, придуманное Сталиным, плохо. Если Союз объединяет людей: писателей, художников, — это я считаю хорошим, добрым делом. Чем быть противоречиям и вражде между писателями, лучше объединиться в едином Союзе. Так же, как и между генералами. Если генералы будут враждовать — армия проиграет. Если за писателями идут читатели и, если они будут идти вразнобой — это будет очень плохо.
— Что теперь, по-вашему, понятию «советская литература», «советский писатель»?
— Советская литература останется советской. Это уже история. А сейчас, предположим, казахский советский писатель не скажет, что он советский, а назовется просто казахским. Или аварский писатель — дагестанским. В Москве, когда Сурков председательствовал, он спросил, как меня представить: аварским или дагестанским писателем. Я сказал: и то, и другое можно, не ошибетесь.
Если отбросить слово «советский», то кем писатели были, тем они и останутся, чьими поэтами они родились, теми и останутся. В поэзии, литературе всегда должно сохраняться великое родниковое начало, истоки которого теряются в исконном народном творчестве.
Многие сейчас боятся слова «советы». Я не боюсь, это хорошее слово. И многие советские поэты — это замечательные поэты, получившие всенародное признание и любовь. Такое бы признание современным, новоявленным поэтам!
Советская литература пополнила прекрасными произведениями сокровищницу мировой литературы. Она давно признана в мире. И я всегда гордился тем, что я советский поэт. Это державное название. Когда раньше я ездил за рубеж, я чувствовал уважение к своей великой Родине. Я гордился тем, что я советский поэт. Поэт должен быть поэтом страны. А сейчас я не в силах представлять Россию. И хотя Маяковский говорил от имени всех советских людей, что земля начинается от Кремля, я думаю, что для каждого она начинается с тех мест, где они родились и выросли. А для поэта это особенно важно, это его истоки, которые всю жизнь питают его творчество.
— Как Вы относитесь ко всем прошлым титулам, полученным в Советском Союзе? Чем гордитесь, а о чем хотели бы забыть?
— Я ничего не хочу забыть. В истории ничего нельзя вычеркивать. Некоторые теперь вместо Сталинской премии говорят Государственная. Я не хочу. В то время я свято верил в Сталина, так же, как и все. А Ленинская премия была Ленинская. Может, книги мои были, на чей-то взгляд, не столь заслуженными. Но вычеркивать из истории я ничего не хочу. Пусть, если есть мои ошибки поэтические, стилистические, я готов вычеркнуть. Но политические события не хочу вычеркивать. Я же живой человек, я же не из учебника вышел. Это стрелочнику нельзя ошибаться — крушение поезда будет.
Вообще, дело не в титулах, не в званиях, а в том, что ты пишешь. Я написал поэму о матери — мне дали российскую премию. Это же не режим мне поручил. Так же и с книгой «Мой Дагестан», с другими книгами. Я всегда писал то, что хотел, во что верил, что любил. Другое дело — что-то не попадает в печать. Раньше была одна цензура, сейчас появляется другая.
— На протяжении трех десятилетий Вы были членом Президиума Верховного Совета страны. Была ли полезна, на Ваш взгляд, эта государственная деятельность? Не повредила ли она Вашей литературной работе?
— Хотя я и писал: «Сижу в президиуме, а счастья нет». Но, думаю, моя государственная деятельность приносила пользу. Я встречал, знал многих людей. Хотя лучше бы многих и не знал.
Маяковский говорил: «Хорошо тем, кто плохо осведомлен». Я был более осведомлен, чем другие. Столкнулся с судьбами, войнами, убийствами, отношениями друзей на службе и после службы. Я счастлив, что благодаря государственной службе помогал людям. У нас же не культ личности, а культ должности. Я спас нескольких людей от расстрела, от тюрьмы спасал, помогал укладывать дагестанцев в больницы, устраивал в вузы. Это же радость человеческая.
Но, независимо ни от какой деятельности, я поэт. Я должен писать.
— Как много Вы работаете?
— Поработать плодотворно два часа в сутки мне хватает. Работаю я в разное время. Раньше, когда был помоложе, сидел ночи напролет. Когда писал прозу — садился за стол рано утром. Сейчас чаще всего пишу по утрам. Но когда в доме кто-то есть, мне жалко тратить время на работу, приятнее побеседовать с людьми.
— А как у Вас складываются сейчас отношения с московскими переводчиками?
— Советская литература создала высокое переводческое искусство. Переводами занимались такие мастера, как Чуковский, Пастернак, Маршак и другие. Я постоянно работал с определенными переводчиками. Это Гребнев, Козловский, Николаевская, Снегова. Снегова умерла, Гребнев умер. Это большая личная потеря для меня. Козловский почти не работает сейчас, нет вдохновения, ему 75-й год, сын погиб. Личные трагедии мешают делу.
Но я сейчас и сам меньше думаю о переводчиках. Главное — успеть написать.
— Находят ли отражение события последних лет в Вашем творчестве?
— В своем творчестве я всегда обращался к событиям бурных дней Кавказа, стараясь отражать в истории и сегодняшний день. Это поэма о Сталине «Два сердца», поэма и стихи о Шамиле, о Хаджи-Мурате и др.
Это книга — «Колесо жизни», где я размышляю о проблемах всемирного масштаба. Хотя говорят, что поэт — это неудачный философ, я решил там немного пофилософствовать. Я был несколько раз в Непале и только что получил оттуда письмо, там перевели и издают мою книгу «Непальская хроника». Колесо мира крутится, мир движется… В Непале символ уродства — свинья, символ легкомыслия — курица, символ коварства — змея. Это их символы-понятия, к которым они пришли на протяжении тысячелетий. Но я поставил во главу угла подвиг, красоту, доброту. Так я хотел показать другому миру свой мир. Я ведь не лозунговый поэт.
Кроме всего, я часто выступаю в печати против очернения литературы. Выступал в Колонном зале, в Государственной Думе (я там сопредседатель Комиссии по образованию, культуре, науке). Говорил о проблемах Чечни. Добился того, что мэрия Москвы 100 чеченских детей-сирот взяла на содержание. Помогаю через Фонд Гамзатова. Недавно раздал 9 тонн продуктов для детей. Запланировали издать книги чеченских писателей. По моему предложению наметили провести Дни литературы народов Северного Кавказа вместе с чеченцами и ингушами. Будем продолжать традиции дружбы.
— У Вас всегда было много друзей, поклонников. Вы никогда не чувствовали себя одиноким?
— Ощущение одиночества бывало. Исчезают друзья, компании. У всех разобщенность, и у писателей тоже. «Литературная газета» пишет, что Союз писателей создал тоталитарный режим. Но и сама газета была создана при тоталитарном режиме. И «Огонек», и другие издания. Почему же они себя не закрывают. Отмечают свои юбилеи?
Все расходятся сейчас во взглядах, в привязанностях. Но я никогда не был одиноким, потому что со мной всегда остаются мои стихи, работа. Обиды, конечно, были. Хорошие друзья изменяли, продавали, предавали. Я ведь очень доверчивый по натуре, всему верю. Ну, когда такое случалось, реагировал всякий раз по-разному: возмущался, злился, печалился. Как любой человек. Потом, когда все проходило, смеялся над этим. Я сорок пять лет возглавляю писательскую организацию Дагестана. Столько всего было! Наверное, нет ни одного писателя, с которым я не ругался и не мирился. Я легко возбуждаюсь, но быстро отхожу.
А вообще-то мое естественное состояние — это любовь. Я — поэт. А поэзия — это любовь. Сейчас опять переиздают мою книгу «Любовь к женщине». Любовь к женщине, матери — прекрасна и вечна. И нет ничего возвышеннее любви. Пусть она расцветает в сердце каждого.

Беседовала Надежда ТУЗОВА

«Дагестанская правда»,
25 апреля 1995 года.

		На главную страницу