«Пора взросления литературы»

— Расул Гамзатович, что значит 60-летие Союза писателей в общественно-политической жизни республики?
— Каждый писатель, художник, композитор — это явление в культурной жизни республики. Если национальные писатели такой многонациональной республики, как наша, объединяются, то это не просто Союз писателей, это союз народов республики, его единство, потому что за писателями, как за генералами, идет народ. Потому в памяти народа осталось большим культурным событием создание в 1934 году Союза писателей Дагестана. Хотя сейчас немало таких, которые отрицают значимость всего созданного за годы Советской власти, ссылаясь на то, что это были годы тоталитарного режима. Но если перестать отмечать все значимые события этого тоталитарного режима, то тогда надо отказаться не только от Союза писателей, но и от других достижений, например, в космонавтике, науке, отказаться от праздников дружбы, декад искусства и культуры, от Великой Победы над фашизмом.
Праздники, которые служат укреплению единства, умножению духовного богатства народа, должны иметь достойное место в нашей жизни. К таким праздникам относится и 60-летие нашей писательской организации.
— Какие основные этапы ее развития можно отметить?
— Во-первых, само время организации в 1934 году Союза писателей, когда его первый председатель Сулейман Стальский сам был неграмотным человеком и, буквально на пальцах изображая единство людей, читал:
«Поэта сила — звонкий стих,
А стих не терпит слов пустых».
И тогда же 26-летний Эффенди Капиев говорил, что золотое детство дагестанской литературы сразу шагнуло в зрелость, без всяких скидок. Тогда же вышли книги Сулеймана Стальского, Гамзата Цадасы, Абдулы Магомедова на разных языках, вся страна услышала голоса первых народных дагестанских поэтов, когда они выступали на первом писательском съезде в Москве.
Но и в тот период становления дагестанской литературы не все проходило гладко. Писатель Рабадан Нуров, возглавлявший Дагестанское книжное издательство, требовал писать прозу, обещая тут же заключить договор на издание прозаических книг, говорил, что хватит поэзии. Но Эффенди Капиев ему ответил, что нельзя литературу распределять на прозу, поэзию, драматургию, а надо брать лучшее из всего написанного лучшее и издавать.
В то же время в республике появились театры, в которых ставились лучшие дагестанские пьесы.
Второй этап был мрачным в судьбе литературы. В 1937 году начались репрессии, и пострадали многие видные литераторы, творчество которых незадолго до этого горячо приветствовалось в Москве. В результате репрессий погиб Рабадан Нуров, Эффенди Капиев вынужден был оставить Дагестан и поселиться в Пятигорске, преследовали Аткая Аджаматова, врагом народа и буржуазным националистом объявили бывшего председателя СП Дагестана и министра просвещения Багаутдина Астемирова. Тогдашний председатель писательского союза Миши Бахшиев вспоминал, что в то время в Дагестане осталось два писателя: член СП Гамзат Цадаса и кандидат в члены Абуталиб Гафуров.
Такой ураган пронесся над писателями. Но, несмотря на репрессии, в те годы литература обогатилась новыми содержательными произведениями. Появился роман Раджаба Динмагомаева «Герои в шубах», были написаны новые произведения С. Стальским, Г. Цадасой. Будучи в Сибири Б. Астемиров написал стихи «О, Енисей!», он знал, что в репрессиях виноват не русский народ, а отдельные личности, создавшие этот гнусный режим.
Многие писатели погибли в лагерях. Им выдвигали самые нелепые обвинения. Так, Рабадана Нурова обвинили в том, что он еще до революции был награжден за храбрость царскими орденами. Его обвинили в религиозности, спрашивая, почему героиня его книги ходит к могиле мужа по пятницам, на что он отвечал: «А вы, что, хотите, чтобы она ходила туда по воскресеньям?». Его убили.
Возрождение литературы началось перед Отечественной войной и во время войны. Многие писатели во главе с тогдашним председателем СП Абдулвагабом Сулеймановым ушли на фронт. Среди участников войны такие известные писатели, как Багаутдин Митаров, Алимпаша Салаватов и другие. Хочется отметить особую роль тогдашнего председателя СП Камиля Султанова, который в трудные военные годы издал в Москве сборник дагестанских писателей в переводах лучших московских литераторов Тихонова, Сельвинского, Капиева. Эта книга стала библиографической редкостью. Наши писатели выступали в центральных газетах с обращениями ко всем фронтовикам. До сих пор поют песни на фронтовые стихи поэтов. Те годы были поистине возрождением литературы…
Но в то же время это еще не был расцвет, который я отношу к третьему, послевоенному этапу. В литературу влился мощный поток образованных писателей, более ста человек учились в Литинституте им. М. Горького. Это были Бадави Рамазанов, Алирза Саидов, Ахмедхан Абу-Бакар, Фазу Алиева, Машидат Гаирбекова и другие. Каждый писатель — это целая эпоха, по крайней мере, жизненное явление. В становлении каждого из нас много сделали преподаватели и весь творческий коллектив Литинститута. Я очень благодарен им за все. 
За эти годы выросла численность писательской организации. Если в период I съезда писателей СССР у нас было 12 человек, то сейчас — 120.
— А не считаете ли Вы, что столь большое количество идет в ущерб качеству литературы?
— Еще Эффенди Капиев на I съезде писателей сказал, что надо оградить литературу от налетчиков и халтурщиков.
Они всегда были, но их имена забыты. Я посчитал как-то: среди ушедших из жизни — имена 60 писателей (каждый год уходил один из них), но все они остались в нашей литературе особым, неповторимым явлением в дагестанской культуре. Литература — это сито, которое отсеивает все недостойное своего времени.
— А что представляет собой сегодняшняя дагестанская литература?
— В последний послеперестроечный период мы как бы потеряли пространство. До этого голоса наших дагестанских литераторов звучали в Ленинграде, Москве, во многих городах России и республик бывшего Союза. Именами наших писателей названы улицы, школы, и не только в Дагестане. На Украине, например, есть улица Сулеймана Стальского. Наши стихи переводились и издавались даже в зарубежных странах. Сейчас в Москве издаваться не удается. Одна надежда — на фонды. Так, фонд, который носит мое имя, выпустил в этом году восемь книг дагестанских авторов.
Сейчас мы хотим возродить Декады и Дни литературы, хотя некоторые утверждают, что в этих мероприятиях была лишь показуха. Но я думаю, что это было большой школой культуры. Мы выступили с предложением, и Правительство РД его поддержало, чтобы провести в марте будущего года Дни дагестанской литературы в Москве. Нам надо восстановить утраченные пространственные связи между республиками.
Дагестанская литература «переболела» за эти годы разными болезнями: формализмом, натурализмом, космополитизмом. Но главное — она всегда была в развитии. Критик Камиль Султанов всегда критиковал хвастовство, желание летать, потому как серьезная литература всегда по земле ходит. Он боролся за качество литературы, у него была такая статья «Огонь по халтуре».
Сейчас наша литература тоже не избавилась от мнимого величия, некоторые литераторы считают себя гениальными, но мало гениальных произведений. Нашей литературе пора взрослеть.
— Раньше любили говорить о преемственности поколений в литературе, есть ли она сейчас? Не окажется ли литература без будущего?
— Преемственность несколько утрачена, и не только в дагестанской, но и во всей российской литературе. Средний возраст сегодняшнего писателя 56 — 57 лет. Нужны молодые. В нашем Союзе писателей молодое пополнение еще удалось как-то сохранить, периодически мы принимаем новых членов. Молодые поэты участвуют в наших литературных четвергах, так создается преемственность поколений, хотя она не исключает извечную проблему отцов и детей. Сейчас в литературу приходит прекрасное пополнение: молодые прозаики Г. Галбацов, А. Кардаш, много поэтов и поэтесс.
— Взаимообогащением национальных литератур всегда служили переводы на разные языки. Работает ли это направление литературы сейчас?
— Литературный перевод живет и развивается, хотя и в несколько ином направлении. Если раньше чаще переводили нас на разные языки, то сейчас больше переводим мы на свои родные. Большим событием в литературе явились переводы на дагестанские языки Пушкина и Есенина. «Витязь в тигровой шкуре» Ш. Руставели переведен Юсупом Хаппалаевым на лакский язык и Магомедом Гамидовым на даргинский. Появились переводы Корана. Ведь у нас были потеряны связи с арабской, персидской, турецкой литературами. Из-за этого забыты имена многих наших ученых, деятелей культуры. Сейчас они возвращаются к нам. Восстанавливаются имена и произведения репрессированных писателей. Это приобретение.
Но много мы потеряли в связях с русской литературой. В прежние годы не было ни одного дагестанского писателя, у которого бы не издавались книги в Москве, у которого не было бы своих читателей в России. Я думаю, мы восстановим в нашей многонациональной литературе единый, мощный союз.
— Раньше большую роль в писательской жизни играл Литфонд: заботился о литераторах, поддерживал, оплачивал многие расходы, в том числе построчные и литературные переводы. Какова его судьба сегодня? Помогает ли дагестанским писателям Литфонд Союза писателей России?
— Литфонд и бюро пропаганды СП России нам сейчас не дают ни копейки. Распродают свои базы, дома творчества. В нашем Литфонде тоже почти нет денег. Но из того, что есть, мы стараемся помогать писателям. Правительство установило республиканские стипендии, литературные пенсии, оказывает единовременную помощь нуждающимся писателям по нашей просьбе. К сожалению, Литфондом сейчас не оплачиваются ни переводы, ни рецензии. Трудно оценить произведение, если оно не переведено с родного языка.
— Останется ли, по-вашему, в истории литература сегодняшнего дня?
— Литература будет всегда, но не все в ней останется. Конечно, останутся многие бессмертные строки Сулеймана Стальского, Гамзата Цадасы, Бадави Рамазанова и других. А что касается сегодняшних — большое, как известно, видится на расстоянье. Но лучшее, что есть, не может никуда исчезнуть. Конечно, крикливые и хвастливые деятели вряд ли останутся в истории литературы, потому что литературе противопоказано самомнение, ей рекомендовано сомнение. Литературе больше подходит самокритика, чем самореклама.
— Не считаете ли Вы, что писательский голос несколько ослаб, снизилась его значимость в общественно-политической жизни общества?
— Не надо лириков путать с политиками, родину — с государством. Государственные писатели — это редкое явление, в отличие от писателей родины, земли, любви. Одних нужда, других — стремление к вершинам заставляет воспевать не то, что нужно. Воспевают всякие кампании. Одно время была в моде химия, писали поэмы о химии-ханум, нескончаемой темой было электричество. А ведь в дагестанской поэзии есть всего три струны — песни о битвах, песни любви и песни социальные. Все зависит от того, кто и как написал.
Гамзат Цадаса, наверное, считал себя третьей струной, он боролся за социальную справедливость. Махмуд считал главной струной песнь любви. Но сейчас, когда все поголовно пишут о любви, ничего выразительного не получается, потому что нет любимой, а если есть, то она, как в чадре. У любимой должно быть свое имя, свое лицо, свои глаза. Но они же не рисуют ее портрет! Ведь мы же знаем историю — любви Есенина, Блока, Маяковского, Махмуда.
В дагестанской литературе навечно останутся имена Махмуда, Щазы, Батырая и других. Они больше чем поэты. Но, к сожалению, многие наши поэты — меньше чем поэты.
— Можно ли назвать катастрофическим сегодняшнее положение с изданием национальной литературы?
— Скорее это можно назвать невнимательным отношением к национальным вопросам, к национальной литературе. Сейчас ни в одном московском журнале в редколлегии нет ни одного национального писателя, а раньше были. Отказались от проведения Дней национальных культур. Даже в Литинститут, который был школой национальной литературы, сейчас не принимают тех, кто не пишет на русском языке. Если бы так было раньше, то я не попал бы в этот институт. Зато у нас в Дагестане плодотворно работают писатели всех национальностей. В этом году издано более 30 книг на разных языках нашим книжным издательством. Я бы даже сказал, что у нас издание книг опережает их написание. Издаются антологии дагестанской поэзии, прозы, драматургии.
— С этим же вопросом перекликается судьба детской дагестанской литературы.
— Сейчас Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы выпустил специальную книгу по детской литературе. Хотя издательство из коммерческих соображений часто путает детскую и взрослую литературу. Но тот факт, что в 1934 году у нас не было ни одного детского писателя, а сейчас их целый отряд говорит сам за себя.
— В связи со сложностями издания не настало ли время для организации частных книжных издательств, которым авторы могут предлагать свои произведения?
— Я человек традиционный и предпочитаю государственное издательское дело. Я против цензуры в литературе, но когда она превращается в товар частного лица, который учитывает лишь потребу сегодняшнего дня, включая порнографию, скандалы, нецензурный язык, — это вредит литературе и читателю. А поскольку частное издательство на убытки не пойдет, то читатель будет не защищен от всякого литературного хлама. К тому же книги на любых языках народов Дагестана без государственной дотации будут убыточны.
— Вашей мечтой было построить в республике театр поэзии. Осуществимо ли это?
— У меня много идей, только осуществлять их некому. Если бы был театр поэзии, он бы не был убыточным. Ведь как много поклонников поэзии приходят сегодня на творческие вечера? А был бы театр, можно было бы организовать настоящие праздники искусства.
— Не секрет, что многие талантливые литераторы спиваются. Это удел талантливых людей?
— Боюсь, что это стало единственной формой борьбы против существующих порядков. Безысходность.
— В наши дни трудно выжить отдельным творческим союзам, в том числе и Союзу писателей. Может, есть смысл объединиться и создать ассоциацию творческих союзов?
— Я за это ратовал лет 20-30 назад. Мне представляется, что такой союз был бы более содержательным, с общим клубом, рестораном и т. п. Можно было бы приятно совместить живопись, музыку, литературу, театр. Ведь у творческой интеллигенции есть общие цели, проблемы. Но этого нет, и многие всякому объединению сопротивляются.
— Как Вы относитесь ко времени своего творческого взлета в советской литературе? Что, по-вашему, из Расула Гамзатова останется в памяти потомков?
— Что останется — я не могу сказать. Мне нравится, что я пишу сегодня, а завтра бываю этим разочарован. Тяжело быть судьей своим произведениям. Ведь поэзия — это настроение. Я даже удивлен, что многое из моего творчества любят и помнят читатели.
— Расул Гамзатович, а что в Вашей жизни значили и значат женщины, не считая жены Патимат и дочерей?
— Я их с детских лет люблю. Для меня женщина — все, без нее ничего нет. Женщины и дарят нам вдохновение, и убивают его в нас. Но, по-моему, я женщинам никогда не изменял, хотя они зачастую не были мне преданны.
— Что видится Вам в творческих замыслах?
— Поэт не живет будущим, он — в настоящем. Еще Шамиль сказал: кто о последствиях думает — из того храбреца не выйдет. Поэзия — это волнение. Это волнение Поэт должен поймать, как птицу на лету. Если в людях есть волнение, то сердце по сердцу скучает. Но для поэзии этого мало, надо еще, чтобы мысль по мысли скучала, чтобы волнение было философски осмыслено. И это еще не поэзия, когда есть чувство и есть мысль. Нужна еще музыка. Музыкальное начало особенно важно в горской поэзии. Еще нужны живописность, красочность слов. Сегодня многие поэты пишут без красок.
Поэт не должен страшиться смерти, он должен бояться позора. Он всегда поет две песни — о жизни и о смерти. Но его мысли должны устремляться в бессмертие.
— Как Вам видится писательский дом хотя бы в недалеком будущем?
— У каждого писателя должен быть свой дом, очаг, семья. Вторым домом для них является литературный дом. И, конечно, он должен быть лишен канцелярщины. К сожалению, наш писательский дом не столь уютен, как хотелось бы. Я пытался преобразить его, но пока желаемое не удалось сделать действительным. Но двери нашего писательского дома всегда открыты, и сюда охотно заходят не только любители литературы.
— Спасибо Вам, и еще раз с юбилеем дагестанской писательской организации.

Беседовала Надежда ТУЗОВА

«Дагестанская правда», 
№188, (21272), 21 сентября 1995 года.

		На главную страницу